Андрей Козлович: Я лично взял себе за правило давать своей жене время отдохнуть от меня, как только лицо её становится слишком примелькавшимся – ибо моё лицо должно ещё больше надоесть ей, при моей-то внешности.
Степпи: Внешность эколога – экосистемA.
Андрей Козлович: Ещё в армии я понял, что жить вовсе без секса лучше, чем на, голодном пайке.
Степпи: Кроме парного или горемного секса в Природе предусмотрена мастурбация, которая естественна (и гигиенична) не только у людей.
Андрей Козлович: Мы не хотим, чтобы делали лучше; надо, чтобы делали по-нашему.
Степпи: Люди не потребляют выходные продукты своей жизнедеятельности.
Андрей Козлович: Трудности закаляют характер, если он есть, и губят, когда закалять нечего.
Степпи: Ценность расходуемого продукта проявляется в расходе.
Андрей Козлович: Нет ничего опаснее для новых истин, чем старые заблуждения. Гёте.
Степпи: Изученные опасности ценны для техники безопасности.
Андрей Козлович: Такое случается с интеллектуалами. Стоит им обнаружить, что жизнь и наука — разные вещи, как они ударяются в панику, сходят с ума или глотают транквилизаторы.
Степпи: Медицина, как и паникёрство, - политические технологии — правят к деградации вида. Наука — интеллектуалный вид борьбы с незнанием.
Андрей Козлович: Русские так долго боролись за права негров, что наконец-то их получили.
Андрей Козлович: Я глубоко уважаю институт брака, а потому всегда считал, что каждая женщина должна быть замужем, а каждый мужчина – оставаться холостяком.
Степпи: Репродуктивная функция – это (избирательское) право, а не подневольный труд, не долг и не обязанность.
Андрей Козлович: Женщины посвящают себя Богу, когда Дьявол не желает больше иметь с ними дела.
Степпи: В инженерной работе слово(-паразит) Бог - не в помощь.
Андрей Козлович: В политике чистые руки – редкость, горячее сердце – роскошь, а холодная голова – только после контрольного выстрела.
Степпи: Политизация коррелирует с депопуляцией в стране, а научные занятия - лишь с уникумизацией отдельных уникумов, и то лишь тех, которые сами упорно того добиваются.
Андрей Козлович: - Мужик! Ты давай или вешайся, или освобождай табуретку.