Форум » КУ-СТАНЦИЯ » Стихи - о нас и вечном » Ответить
Стихи - о нас и вечном
arjan: Начну с посвящения Прекрасной Елене от нашего друга семьи: К Елене А. Андрей Бертыш Уходит жизнь, как будто невзначай, На чай уходит и на разговоры... На табуретках наживаются запоры - Дней уходящих ты не замечай. Но вижу я картину снова, снова: Идешь по снегу пьяная, босая, В саду вечернем возле Хотылева, За яблоком, последним, урожая...
Эуг Белл: Спасибо! Не возражаешь, если я сделаю эпиграфом к своему циклу?
Алексей Ильинов: Евгений, о чём речь? Потому специально выкладываю здесь поэтические шедевры, более чем близкие нам!
Алексей Ильинов: Муса ДЖАЛИЛЬ ВОЛЯ И в час, когда мне сон глаза смыкает, И в час, когда зовет меня восход, Мне кажется, чего-то не хватает, Чего-то остро мне недостает. Есть руки, ноги -- все как будто цело, Есть у меня и тело и душа. И только нет свободы! Вот в чем дело! Мне тяжко жить, неволею дыша. Когда в темнице речь твоя немеет, Нет жизни в теле -- отняли ее, Какое там значение имеет Небытие твое иль бытие? Что мне с того, что не без ног я вроде: Они -- что есть, что нету у меня, Ведь не ступить мне шагу на свободе, Раскованными песнями звеня. Я вырос без родителей. И все же Не чувствовал себя я сиротой. Но то, что было для меня дороже, Я потерял: отчизну, край родной! В стране врагов я раб, тут я невольник, Без родины, без воли -- сирота. Но для врагов я все равно -- крамольник, И жизнь моя в бетоне заперта. Моя свобода, воля золотая, Ты птицей улетела навсегда. Взяла б меня с собою, улетая, Зачем я сразу не погиб тогда? Не передать, не высказать всей боли, Свобода невозвратная моя. Я разве знал на воле цену воле! Узнал в неволе цену воли я! Но коль судьба разрушит эти своды И здесь найдет меня еще в живых,-- Святой борьбе за волю, за свободу Я посвящу остаток дней своих. <Июль 1942 г.> МЕЧТА Неволя! Истомила ты меня, Не отличаю дня от ночи. Мою надежду, сердца страсть Темница тягостная точит. И сыр и мрачен этот каземат. Здесь нажил кашель я упорный. Я к двери подойду -- дверь под замком, Окно -- в крестах решетки черной. Ждет виселица каждый день меня, Я к ней все ближе с каждым утром. Вся жизнь моя отныне -- лишь в мечте, Отрада -- в сне, тяжелом, смутном. И редко сквозь решетку луч зари Пройдет сюда с теплом, с участьем. Тогда мне кажется: ко мне пришло, Платком накрывшись алым, счастье. И кажется, любимая меня Целует с пламенною силой, Вот-вот возьмет меня и поведет На торжество свободы милой. И скажет: -- Не напрасно ждал, Тюрьмою и тоской окован. Я принесла тебе свободу, жизнь, Зарей зажглась в сиянье новом... Мечта, мечта! Как сладостно с тобой! Ко мне приходишь ты сквозь камни. Что б делал я в темнице без тебя? Хоть ты со мной! Ты так нужна мне! Я знаю: с жизнью и мечта уйдет. Зато с победою и счастьем Она зарей взойдет в моей стране,-- Сдержать зарю никто не властен! <Ноябрь 1943 г.> *ОДИН СОВЕТ* (О человечности) Людей-слонов нередко я встречал, Дивился их чудовищным телам, Но я за человека признавал Лишь человека по его делам. Вот, говорят, силач -- железо гнет, Вода проступит там, где он пройдет. Но будь ты слон, а я не признаю, Коль дел твоих -- по горло воробью. Пускай на всем, что совершаешь ты, Проступит след душевной чистоты: Ведь сила не во внешности твоей, А только в человечности твоей. В твоих делах проявится сама И справедливость твоего ума, И то, что сильным сердцем наделен, Что ты любовью к родине силен. Жить бесполезно -- лучше уж не жить, На ровном месте кочкою служить. Свети потомкам нашим, как маяк, Свети, как человек, а не светляк. Железо не ржавеет от труда, И глина обожженная тверда, Оценит мужа по делам народ, Героя не забудет никогда. <9 декабря 1943 г.>
Алексей Ильинов: Николай ГУМИЛЁВ *Молитва мастеров* Я помню древнюю молитву мастеров: Храни нас, Господи, от тех учеников, Которые хотят, чтоб наш убогий гений Кощунственно искал всё новых откровений. Нам может нравиться прямой и честный враг, Но эти каждый наш выслеживают шаг, Их радует, что мы в борении, покуда Петр отрекается и предает Иуда. Лишь небу ведомы пределы наших сил, Потомством взвесится, кто сколько утаил. Что создадим мы впредь, на это власть Господня, Но что мы создали, то с нами посегодня. Всем оскорбителям мы говорим привет, Превозносителям мы отвечаем — нет! Упреки льстивые и гул молвы хвалебный Равно для творческой святыни непотребны. Вам стыдно мастера дурманить беленой, Как карфагенского слона перед войной.
Алексей Ильинов: Райнер Мария РИЛЬКЕ "ЧАСОСЛОВ" Ты знаешь, чего я хочу. Быть может, всего - во Вселенной: в падении - тьмы неистленной, во взлете - сияния... но умолчу. А сколько же тех - не хотят ничего - кто княжит и княжит, а чувство - мертво - сужденьями мысль утюжит. Но всякое рад Ты принять существо, что в жажде лицо заслужит. И всякому рад Ты, кто мнит Тебя чашею - ныне и впрок. Еще не остыл Ты, чудесный урок, и я окунусь в Твою глубь глубочайшую, где жизнь обнаружится тихо и в срок. *** О, нерукотворный, но - год за годом - но - атом на атом - Тебя мы творим. Ты, Вечный Собор, кто сомкнет Тебя сводом? Ты ль - зрим? Что, Господи, Рим? - Повержен кумир. Что, Господи, мир? - Он рухнет под нами прежде, чем Храм Твой блеснет куполами, прежде, чем Лик Твой, лучистая пыль, сверкнет на мозаике в тысячи миль. Но, бывает, во сне я Твой Трон созерцаю со всех сторон, будто строю, от начала, подножия, до венчика золотого. Вижу, Боже, я: силы утрою - и ляжет камень замковый. *** Вот, Господи, кто вновь Твой строит замок: вчера дитя, наученный от мамок, как руки складывать пред входом в храм фальшивым жестом из провальных драм. Не знает правая, что делать с левой - дать Богу знак или бежать от гнева? О, слишком много - две руки. Еще вчера - валун на дне реки - был лоб омыт часов потоком, - все только рябь, все волны на широком лице воды, но глянет небо оком, нависнув ненароком, невпопад... тот взгляд сегодня погружен в пучины истории всемирной, дух причины - под следствием до Страшного Суда... Нам явят Лик пространств иных глубины: Свет не от света, Тень - не от лучины, начнешься Книгой Ты, как никогда. *** Мастеровые мы: мы строим вместе Тебя, высокий неоглядный свод. Но вдруг однажды, словно блик на жести, блеснет приезжий мастерством предвестий - иначе, с трепетом, он плинф кладет. И мы с лесов сходить не будем шатких, и молот будет бить до ломоты в плечах, пока, лучащийся в отгадках Твой, Боже, час не поцелует хватких, нас, в лоб, в лицо, о, ветер с моря - Ты. И выше гор - грома и грохотанья, согласный стук кидает стык на стык. Лишь в сумерки оставим темный лик: и, проступив, забрезжут очертанья. Как Ты велик! *** Нам имя - свет, и каждый блик как пробела в огне. Что мне сказать? - главой поник, я увидал, пускай на миг, Твой темный Лик - (что нас воздвиг) - как в мире вес его велик, как темен он во мне. Из времени сформировав, в котором я взошел, Ты победил меня, поправ, и длится тьма Твоя, и прав Твой гнет, и не тяжел. Не знаешь Ты, кто я такой, я все темней, смысл нежный Твой лелеет жизнь мою. Но я в Твоем краю: Ты слышишь, как вхожу рукой я в бороду Твою.
Алексей Ильинов: Константин БАЛЬМОНТ *СЛАВЯНСКОЕ ДРЕВО* Корнями гнездится глубоко, Вершиной восходит высоко, Зеленые ветви уводит в лазурно-широкую даль. Корнями гнездится глубоко в земле, Вершиной восходит к высокой скале, Зеленые ветви уводит широко в безмерную синюю даль. Корнями гнездится глубоко в земле и в бессмертном подземном огне, Вершиной восходит высоко-высоко, теряясь светло в вышине, Изумрудные ветви в расцвете уводит в бирюзовую вольную даль. И знает веселье, И знает печаль. И, от моря до моря раскинув свои ожерелья, Колыбельно поет над умом и уводит мечтание в даль. Девически вспыхнет красивой калиной, На кладбище горькой зажжется рябиной, Взнесется упорно, как дуб вековой. Качаясь и радуясь свисту метели, Растянется лапчатой зеленью ели, Сосной перемолвится с желтой совой. Осиною тонкой, как дух, затрепещет, Березой засветит, березой заблещет, Серебряной ивой заплачет листвой. Как тополь, как факел пахучий, восстанет, Как липа июльская, ум затуманит, Шепнет звездоцветно в ночах, как сирень. И яблонью цвет свой рассыплет по саду, И вишеньем ластится к детскому взгляду, Черемухой нежит душистую тень. Раскинет резьбу изумрудного клена И долгою песней зеленого звона Чарует дремотную лень. В вешней роще, вдоль дорожки, Ходит легкий ветерок. На березе есть сережки, На беляне - сладкий сок. На березе белоствольной Бьются липкие листки. Над рекой весенней, вольной Зыбко пляшут огоньки. Над рекою в час разлива Дух узывчивый бежит. Ива, ива так красива, Тонким кружевом дрожит. Слышен голос ивы гибкой, Как русалочий напев, Как протяжность сказки зыбкой, Как улыбка водных дев: Срежь одну из веток стройных, Освяти мечтой апрель, И, как Лель, для беспокойных, Заиграй, запой в свирель. Не забудь, что возле Древа Есть кусты и есть цветки, В зыбь свирельного напева Все запутай огоньки. Все запутай, перепутай, Наш славянский цвет воспой, Будь певучею минутой, Будь веснянкой голубой. И все растет зеленый звон, И сон в душе поет: У нас в полях есть нежный лен И люб-трава цветет. У нас есть папороть-цветок И перелет-трава. Небесно-радостный намек, У нас есть синий василек - Вся нива им жива. Есть подорожник, есть дрема, Есть ландыш, первоцвет. И нет цветов, где злость и тьма, И мандрагоры нет. Нет тяжких кактусов, агав, Цветов, глядящих, как удав, Кошмаров естества. Но есть ромашек нежный свет, И сладких кашек есть расцвет, И есть плакун-трава. А наш пленительник долин, Светящий, нежный наш жасмин - Не это ль красота? А сну подобные цветы, Что безымянны, как мечты, И странны, как мечта? А наших лилий водяных - Какой восторг заменит их? Не нужно ничего. И самых пышных орхидей Я не возьму за сеть стеблей Близ Древа моего. Не все еще вымолвил голос свирели, Но лишь не забудем, что круглый нам год От ивы к березе, от вишенья к ели Зеленое Древо цветет. И туча протянется, с молнией, с громом, Как дьявольский омут, как ведьмовский сглаз, Но Древо есть терем, и этим хоромам Нет гибели, вечен их час. Свежительны бури, рожденье в них чуда, Колодец, криница, ковер-самолет. И вечно нам, вечно, как сон изумруда, Славянское Древо цветет.
Эуг Белл: Я хочу продолжить тему. Когда-то, наверно, в самых древних наших предках, в каких-нибудь еще динозаврах, доминировали жуткие инстинкты насилия. Слово "насилие" понимается в узком и в широком смысле. В узком - насилие над женщиной. Сексуальные "корни" насилия в широком смысле могли быть связаны с инстинктами "динозавров", порожденными какими-то слабо известными нам "программами поведения" чудовищ. Однако в генах человека они также сохранились в норме в подавленном виде. Но иногда они всплывают при патологии или в стрессовых ситуациях. Например, мне давали на рецензию книгу стихов одного солдата на чеченской войне. Этот солдат испытывал оргазм при убийстве, этому его "научила" война - с женщинами у него уже не получалось. Так он и называл войну своей женой. Трагично. Но бывают стрессы и иного вида, порожденные ИДЕОЛОГИЕЙ. Когда насилие становится обязанностью, проявлением веры, средством спасти свою жизнь, доказав преданность и т.д. - спадают тормоза и то, что казалось невозможным в поведении человека оказывается массовым явлением и чем-то не просто обычным, но и социально одобряемым (хотя в ряде случаев возможно и наказуемом, но неофициально поощряемым. (Я не говорю о том полускрытом поощрении, которое оказывает недоразвитое общество маньякам и психопатам). Речь идет о совсем "нормальных" людях, становящихся психопатами "функционально", хотя эта "функция" может иметь далеко идущие последствия. Я приведу только два примера, показывающих сексуальный сдвиг, на мой взгляд, вызванный не просто стрессом, но стрессом, связанным с ИДЕОЛОГИЕЙ. 1. Отрывок из поэмы Багрицкого "Февраль". Однажды, во время налета на подозрительный дом, автор узнает девушку, которую он видел еще до революции, она была гимназисткой, часто проходила мимо него, а он вздыхал, не смея к ней подойти. Однажды попытался заговорить, но она его прогнала… Сейчас она стала проституткой... В третьей комнате нас встретил парень В голубых кальсонах и фуфайке. Он стоял, расставив ноги прочно, Медленно покачиваясь торсом И помахивая, как перчаткой, Браунингом… Он мигнул нам глазом: "Он! Здесь целый флот! Из этой пушки Всех не перекокаешь. Я сдался…" А за ним, откинув одеяло, Голоногая, в ночной рубашке, Сползшей с плеч, кусая папироску, Полусонная, сидела молча Та, которая меня томила Соловьиным взглядом и полетом Туфелек по скользкому асфальту… "Уходите! — я сказал матросам… — Кончен обыск! Заберите парня! Я останусь с девушкой!" Громоздко Постучав прикладами, ребята Вытеснились в двери. Я остался. В душной полутьме, в горячей дреме С девушкой, сидящей на кровати… "— Узнаете?" — но она молчала, Прикрывая легкими руками Бледное лицо. "Ну что, узнали?" Тишина. Тогда со зла я брякпул: "Сколько дать вам за сеанс?" И тихо, Не раздвинув губ, она сказала: "Пожалей меня! Не надо денег…" Я швырнул ей деньги. Я ввалился, Не стянув сапог, не сняв кобуры, Не расстегивая гимнастерки, Прямо в омут пуха, в одеяло, Под которым бились и вздыхали Все мои предшественники, — в темный, Неразборчивый поток видений, Выкриков, развязанных движений, Мрака и неистового света… Я беру тебя за то, что робок Был мой век, за то, что я застенчив, За позор моих бездомных предков, За случайной птицы щебетанье! Я беру тебя, как мщенье миру, Из которого не мог я выйти! Принимай меня в пустые недра, Где трава не может завязаться, — Может быть, мое ночное семя Оплодотворит твою пустыню. Будут ливни, будет ветер с юга, Лебедей влюбленное ячанье. 1933–1934 Ну здесь поражает само явление. Что вообще такая поэма могла появиться на свет под пером крупнейшего и талантливейшего поэта. Это - последняя поэма Багрицкого. Когда он умер, его похоронили, воздав воинские почести, но его жену на всякий случай репрессировали.
Эуг Белл: Это стихотворение приводили много раз "патриоты" в качестве "доказательства" русофобии (Багрицкий был евреем). На самом же деле (стоит только прочитать начало поэмы) - речь идет ОБ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ПАТОЛОГИИ, о поведении, которое можно назвать "идеологической беспредельщиной". Этот сюжет РОМАНТИЧЕСКОГО ПОЭТА, ВОСПЕВАТЕЛЯ РЕВОЛЮЦИИ, того, которого можно назвать "пламенным коммунистом", в таком романтическом флере поданный - это всего лишь "верхушка айсберга" революционного насилия. Здесь незабываемая строчка из "Интернационала" "И если гром великий грянет над сворой псов и палачей, то нам все так же солнце станет сиять огнем своих лучей" из абстракции частично превращается в нечто, напоминающее реальность. Доведенная до предела, до своего последнего "логического" конца любая идея превращается в свою противоположность. Это - 34 год. Через сравнительно небольшое время начнется Большой Террор, когда уничтожали 5 тысяч человек в день. Это были последствия революции и гражданской войны. Это творили те же люди. Но еще - этот пример показывает СВЯЗЬ НАСИЛИЯ В ШИРОКОМ СМЫСЛЕ С НАСИЛИЕМ В УЗКОМ СМЫСЛЕ. Когда "растормаживаются" наиболее древние, палеонтологически-древние "программы поведения", а более поздние "программы гуманизма" тормозятся. В особенности просто, имхо, растормаживаются эти "программы" в юности (что может быть отнесено как к фашизму, так и к коммунизму. Любая революция и любая война - это обещание СЕКСУАЛЬНОЙ СВОБОДЫ и СВОБОДЫ САДИЗМА по отношению к врагу. Сознавая это или нет, чаще - нет, молодой коммунист или фашист испытывает мощную мотивацию, идущую от этих программ. И это есть огромная СИЛА любой идеологии. Сила, которая оборачивается "назад" и становится "скрытой сутью" извращения всех "великих идеологий". Революция и идеологическая война становятся почти неприкрытым СЕКСУАЛЬНЫМ ДЕЙСТВОМ, ПРАКТИЧЕСКИ РАЗРЕШЕННОЙ ОРГИЕЙ УБИЙСТВ И ИЗНАСИЛОВАНИЙ. Стремление участвовать в оргии - самая сильная мотивационная константа этих исторических событий.
arjan: В контексте рассказа Шукшина "Срезал" наткнулся на один из его истоков и еще одну параллель с нашим настоящим Свой своему вовсе не брат (отрывок) Дмитрий Минаев (1835 - 1889) Стремясь к сближению с народом, Сошелся барин с мужиком И разговор с ним мимоходом Подобным начал языком... Барин Дай руку, пахарь! По принцИпам Я демократ и радикал... Но как же звать тебя? Мужик АнтИпом. Барин Я, твой гражданский идеал, Желал бы знать хотя отчасти - Защитник ты какой же власти: Консервативной или нет? В свои дорожные наброски Вписать хочу я твой ответ. Мужик Ты это баишь по-каковски? Барин Чего ж боишься ты, хитрец, Мне отвечать категорично? Сообрази же наконец: Друг друга мы поймем отлично При полном тождестве идей. Свободу совести людей Ты признаешь и понимаешь? Мужик - Чаво? и далее...
Эуг Белл: Чаво-чаво - НИЧАВО!
Трак Тор: -Чаво-чаво - НИЧАВО! -Нет, у нас НИИЧАВО. -Не видали там МАВО? -Эт кого? Козла ТВАВО? -Дык... Пропал, вот мать ЕВО! -Нет, у нас в НИИЧАВО Такового не ВИДАТЬ Может, можно и поймать, Да улетел пернатый друг....
Трак Тор: В.Луговской в 1938 году о вечном: [pre2]Колыбельная[/pre2] Виноградник шелестит... Спи, моя родная! Сычик жалобно кричит, Тьма течёт ночная. Ходят в море паруса - Не оглянешь оком. Бьётся светлая хамса В неводе широком. Ветер в горы полетел И упал в ущелье. Листья вьются на шоссе Лёгкой каруселью, Листья вьются на шоссе - Ветер догоняя, Всё в серебряной росе... Спи, моя родная! Крейсер по морю плывёт - Он тебе не страшен, Он легко несёт вперёд Тени круглых башен. Пограничники прошли, Ветки разнимая, И маяк горит вдали... Спи, моя родная. Будет буря, будет бой, Битва забушует, Я услышу за собой Девочку большую. Надвигается война, А когда - не знаю. Наливается луна... Спи, моя родная! Совы спят на чердаке, Спят под нашей крышей. Бродят в горе и тоске Маленькие мыши, Кот гуляет под столом, Песню начиная, - Засыпает тихий дом... Спи, моя родная! Бьют кремлёвские часы, Музыка играет. Больше песен не проси - Печка догорает. Я люблю тебя навек, - Почему, не знаю. Я весёлый человек, - Спи, моя родная! Декабрь 1938
Неизвестный Аноним: Однажды Розовый Енот Забрел в Ефремовские горы. Стал рыть Енот большие норы У тех ефремовских высот. ЛБ-гора, ТУА-гора, ЧБ-гора, Одна нора, еще нора, и там – нора… Смотрели горы свысока На все усилия Енота, Его усердная работа Им пофигу была пока Не вырыл он так много нор, И так огромны были норы, Что в них упали эти горы, Не стало нахрен этих гор. ЧБ-гора, ТуА-гора, ЛБ-гора – Одна нора, еще нора, и там – нора… И засобачив горы в норы, Довольный Розовый Енот Пошел крушить другие горы От тех ефремовских высот.
Эуг Белл:
Ribelanto: Эуг Белл, это прекрасное стихотворение! Как раз недавно я размышлял об этой проблеме, и пришёл к выводу, что всё же в нашем инфернальном мироздании борьба с мирозданием зачастую переходит грань меры и тогда ведёт к смерти, а не совершенствованию...
Эуг Белл: Спасибо! Рад слышать эту оценку именно от Вас, Ribelanto. :-)
Тэй Рам: "Польза врагов" явна написана под влиянием волошинского стихотворения "Творчество". Во всяком случае, интересно. Спасибо.
Эуг Белл: Нет, стихотворение "Творчество" я никогда не читал: его нет в сборниках стихов, которые у меня. Это еще одна тайна: ведь я живу рядом с могилой Волошина и порой считаю себя его реинкарнацией (в некотором смысле). У меня есть фотография с "призраком Волошина", который мне являлся (хотя это, конечно, блики света на старом фотоаппарате, но поразительно то, что эти блики возникли именно в тот момент, когда я бродил в поисках пейзажей и ракурсов, с которых Волошин рисовал свои акварели)... Но стихотворение "Творчество" я никак не мог прочесть - просто физически. И тем не менее Вы отмечаете "влияние". Оно, безусловно, было, но НЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ. В общем - загадка, и подтверждение одной моей "теории" (не моей, одного русского художника, я об этом еще напишу потом).
Эуг Белл: И в интернете не могу найти - на слова "волошин творчество" выдает огромное количество сайтов о творчестве Волошина. ;-). Дорогой Тэй Рам! Можете выложить его?
Трак Тор: А пока не нашли "Творчество" (может, название другое формально? тогда нужно знать точную цитату из него), два удивительных философских стиха о государстве, "Государство" и "Левиафан". Иногда поэтический анализ сильнее научного. XIII. ГОСУДАРСТВО 1 Из совокупности Избытков, скоростей, Машин и жадности Возникло государство. Гражданство было крепостью, мечом, Законом и согласьем. Государство Явилось средоточьем Кустарного, рассеянного зла: Огромным бронированным желудком, В котором люди выполняют роль Пищеварительных бактерий. Здесь Все строится на выгоде и пользе, На выживанье приспособленных, На силе. Его мораль - здоровый эгоизм. Цель бытия - процесс пищеварения. Мерило же культуры - чистота Отхожих мест и емкость испражнений. 2 Древнейшая Из государственных регалий Есть производство крови. Судья, как выполнитель Каиновых функций, Непогрешим и неприкосновенен. Убийца без патента не преступник, А конкурент: Ему пощады нет. Кустарный промысел недопустим В пределах монопольного хозяйства. 3 Из всех насилий, Творимых человеком над людьми, Убийство - наименьшее, Тягчайшее же - воспитанье. Правители не могут Убить своих наследников, но каждый Стремится исковеркать их судьбу: В ребенке с детства зреет узурпатор, Который должен быть Заране укрощен. Смысл воспитанья - Самозащита взрослых от детей. Поэтому за рангом палачей Идет ученый Комитет Компрачикосов, Искусных в производстве Обеззараженных Кастрированных граждан. 4 Фиск есть грабеж, а собственность есть кража, Затем, что кража есть Единственная форма Законного приобретенья. Государство Имеет монополию На производство Фальшивых денег. Профиль на монете И на кредитном знаке герб страны Есть то же самое, что оттиск пальцев На антропометрическом листке: Расписка в преступленьи. Только руки Грабителей достаточно глубоки, Чтоб удержать награбленное. Воры, Бандиты и разбойники - одни Достойны быть Родоначальниками Правящих династий И предками владетельных домов. 5 А в наши дни, когда необходимо Всеобщим, равным, тайным и прямым Избрать достойного - Единственный критерий Для выборов: Искусство кандидата Оклеветать противника И доказать Свою способность к лжи и преступленью. Поэтому парламентским вождем Является всегда наинаглейший И наиадвокатнейший из всех. Политика есть дело грязное - Ей надо Людей практических, Не брезгающих кровью, Торговлей трупами И скупкой нечистот... Но избиратели доселе верят В возможность из трех сотен негодяев Построить честное Правительство стране. 6 Есть много истин, правда лишь одна: Штампованная признанная правда. Она готовится Из грязного белья Под бдительным надзором государства На все потребности И вкусы и мозги. Ее обычно сервируют к кофе Оттиснутой на свежие листы, Ее глотают наскоро в трамваях, И каждый сделавший укол с утра На целый день имеет убежденья И политические взгляды: Может спорить, Шуметь в собраньях и голосовать. Из государственных мануфактур, Как алкоголь, как сифилис, как опий, Патриотизм, спички и табак, - Из патентованных наркотиков Газета Есть самый сильнодействующий яд, Дающий наибольшие доходы. 7 В нормальном государстве вне закона Находятся два класса: Уголовный И правящий. Во время революций Они меняются местами, В чем, По существу, нет разницы. Но каждый Дорвавшийся до власти сознает Себя державной осью государства И злоупотребляет правом грабежа, Насилий, пропаганды и расстрела. Чтоб довести кровавый самогон Гражданских войн, расправ и самосудов До выгонки нормального суда, Революционное правительство должно Активом террора Покрыть пассив убийц, Так революция, Перетряхая классы, Усугубляет государственность: При каждой Мятежной спазме одичалых масс Железное огорлие гаротты Сжимает туже шейные хрящи. Благонадежность, шпионаж, цензура, Проскрипции, доносы и террор - Вот достижения И гений революций! 13 апреля 1922 Коктебель XIV. ЛЕВИАФАН "Множество, соединенное в одном лице, именуется Государством - Civitas. Таково происхождение Левиафана, или, говоря почтительнее, - этого Смертного Бога". Т. Гоббс. "Левиафан" 1 Восставшему в гордыне дерзновенной, Лишенному владений и сынов, Простертому на стогнах городов На гноище поруганной вселенной, - Мне - Иову - сказал Господь: "Смотри: Вот царь зверей - всех тварей завершенье, Левиафан! Тебе разверзну зренье, Чтоб видел ты как вне, так и внутри Частей его согласное строенье И славил правду мудрости моей". 2 И вот, как материк, из бездны пенной, Взмыв Океан, поднялся Зверь зверей - Чудовищный, огромный, многочленный... В звериных недрах глаз мой различал Тяжелых жерновов круговращенье, Вихрь лопастей, мерцание зерцал, И беглый огнь, и молний излученье. 3 "Он в день седьмой был мною сотворен, - Сказал Господь, - Все жизни отправленья В нем дивно согласованы. Лишен Сознанья - он весь пищеваренье. И человечество издревле включено В сплетенье жил на древе кровеносном Его хребта, и движет в нем оно Великий жернов сердца. Тусклым, косным Его ты видишь. Рдяною рекой Струится, свет мерцающий в огромных Чувствилищах. А глубже - в безднах темных Зияет голод вечною тоской. Чтоб в этих недрах, медленных и злобных, Любовь и мысль таинственно воззвать, Я сотворю существ, ему подобных, И дам им власть друг друга пожирать". 4 И видел я, как бездна Океана Извергла в мир голодных спрутов рать: Вскипела хлябь и сделалась багряна. Я ж день рожденья начал проклинать. 5 Я говорил: "Зачем меня сознаньем Ты в этой тьме кромешной озарил И, дух живой вдохнув в меня дыханьем, Дозволил стать рабом бездушных сил, Быть слизью жил, бродилом соков чревных В кишках чудовища?" 6 В раскатах гневных Из бури отвечал Господь: - Кто ты, Чтоб весить мир весами суеты И смысл хулить моих предначертаний? Весь прах, вся плоть, посеянные мной, Не станут ли чистейшим из сияний, Когда любовь растопит мир земной? Сих косных тел алкание и злоба Лишь первый шаг к пожарищам любви... Я сам сошел в тебя, как в недра гроба, Я сам томлюсь огнем в твоей крови. Как я тебя - так ты взыскуешь землю. Сгорая - жги! Замкнутый в гроб - живи! Таким Мой мир приемлешь ты? 7 - Приемлю... Декабрь 1915, 1924
полная версия страницы